СЛОВО АРХИЕПИСКОПА АВЕРКИЯ (ТАУШЕВА), СИРАКУЗСКОГО И ТРОИЦКОГО (+1976Г.) В НЕДЕЛЮ О МЫТАРЕ И ФАРИСЕЕ.
Фарисейство в наши дни.
«… Несмь, якоже прочии человецы … или якоже сей мытарь» (Лк. 18, 11).
Едва только успеют отойти торжественные и радостные праздники Рождества Христова и Богоявления, как Святая Церковь начинает нас готовить к Великому посту — этому спасительному поприщу покаяния. Уже в следующий за праздником Богоявления воскресный день — в неделю по просвещении — мы слышим в наших храмах как бы непосредственно к нам обращенный призыв Самого Господа, вышедшего после Своего крещения на проповедь людям, «сидящим во тьме и сени смертной»: покайтеся, ибо приблизилось Царство Небесное! (Мф. 4, 17). А в следующей после того воскресный день — неделю мытаря и фарисея — Церковь влагает нам в уста спасительный, исполненный скорби вопль души: покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!
Что это значит? Почему это дни радости, дни столь торжественного духовного ликования так быстро сменяются днями скорбного сетования, днями решительного призыва к сокрушению о грехах?
Этим нам внушается: мало только ликовать и праздновать по поводу того, что сделал для нашего спасения милосердный Господь — надо и нам самим что-то, с своей стороны, сделать, дабы усвоить себе спасительные плоды этого уготованного нам Богом спасения. В этом как раз заключается большое, коренное отличие нас христиан православных от протестантов и сектантов. Христиане православные, как и протестанты с сектантами, отлично знают, что Бог даровал нам спасение туне , то есть даром , без каких-либо заслуг с нашей стороны (Рим. 3, 24 и Тит. 3, 5), но усвоить себе это спасение «даром», то есть ничего не делая, мы не можем: мы должны покаяться, а истинное покаяние всегда требует «плодов покаяния», то есть добрых дел, которыми мы доказываем искренность нашего покаяния, искренность нашей веры и нашего обращения к Богу от тьмы греха.
Сотворите убо плоды достойные покаяния! (Лк. 3, 8) — так взывал, приходившим к нему каяться людям, Предтеча Господень святой Иоанн.
Всяко убо древо, еже не творит плода добра, посекают е и во огнь вметают. Темже убо от плод их познаете их (Мф. 7, 19-20) — учит Сам Господь Иисус Христос.
Вот почему мало только праздновать, мало только радоваться тому, что совершил для нас Бог: надо и нам самим творить дела, достойные покаяния, — добрые дела, доказывающие, что мы действительно, по-настоящему покаялись, что мы на самом деле христиане, а не одно только имя носим «христиан». Страшное прещение изрек Господь чрез Своего Тайновидца на того, кто только носит имя, будто жив, а на самом деле — мертв и у кого Он не находит, чтобы дела его были совершенными (Апок. 3, 1-2).
Всем тем, что Господь совершил для нас, Он приблизил к нам Свое Небесное Царствие. И этому мы не можем не радоваться. Но теперь и с нашей стороны требуются наши собственные шаги, чтобы войти в это открывшееся для нас Царствие Небесное.
Это мы и можем сделать чрез покаяние, а потому Святая Церковь и зовет нас, непосредственно вслед за великими праздниками, устами Самого Господа-Спасителя к покаянию и учреждает для нас целое поприще спасительного покаянного подвига — Великий пост.
Но и к этому подвигу, дабы он был правильным и целесообразным, Святая Церковь готовит нас мудро, вводя нас в его настроение постепенно.
Для подготовки к Великому посту служат евангельские чтения и назидательные службы четырех предшествующих ему воскресных дней: неделя мытаря и фарисея, неделя блудного сына, неделя мясопустная или Страшного Суда, неделя сыропустная или изгнания Адамова.
Но еще до наступления этих подготовительных недель Святая Церковь, желая расположить нас к достодолжному покаянному настроению, приводит в воскресном евангельском чтении поучительный образ покаявшегося начальника мытарей — Закхея. Он учит нас, что истинное покаяние не ограничивается одним признанием своих грехов или даже сожалением о содеянных злых делах, но непременно сопряжено со стремлением загладить эти грехи, эти злые дела противоположными им добрыми делами. Вот где опять так ясно видна необходимость для спасения добрых дел, что отрицают протестанты и сектанты, пытающиеся уверить нас, будто бы для спасения вполне достаточно однойтолько веры!
Грешивший прежде крайним корыстолюбием, соединенным с обидами для других, Закхей, в порыве искреннего покаянного чувства, от души воскликнул: Се пол имения моего, Господи, дам нищим: и аще кого чим обидех, возвращу четверицею (Лк. 19, 8). И он, конечно, исполнил свое обещание, а потому Сердцеведец Господь тотчас же и изрек ему благостные слова прощения: днесь спасeниe дому сему бысть (Лк. 19, 9).
Вот что, следовательно, должно лежать в основе истинного покаянного подвига: искреннее раскаяние в содеянных грехах и твердое решение, не повторяя их более, непременно загладить все сделанное злодобрыми делами. Без этого, последнего, покаяние может быть неискренним, лицемерным.
Внушая нам это, Святая Церковь вводит нас затем в приготовительные к Великому посту недели, и тут, в первую очередь рисует перед нашим мысленным взором два жизненных образа — два примера: один, — которому мы не должны подражать, и другой, — которому мы должны постараться следовать.
Это — вечные психологические образы гордого фарисея и смиренного мытаря. Они так ярко и наглядно, выразительно и убедительно представляют нам то внутреннее душевное настроение, какое мы должны всячески в себе подавлять и искоренять, и противоположное настроение, которое мы должны стремиться прибрести.
Эти сильные и яркие образы предлагаются нашему вниманию в евангельской притче о мытаре и фарисее. Кто не знает этой притчи? Как проста, кратка и безхитростна она, но сколько в ней жизненной правды, глубины и вразумительности!
Человека два внидоста в церковь помолитися: един фарисей, а другий мытарь (Лк. 18, 10-14). Оба они вошли в храм как будто бы с одной и той же целью — «помолитися», — но сколь различна была их душевная настроенность, как не похожа была молитва одного на молитву другого, и какие совершенно разные до противоположности последствия имела молитва одного и другого.
Фарисей пришел в храм с гордым сознанием своего превосходства перед другими людьми. И он не столько молился, сколько хвалился, любуясь самим собою, своими добродетелями, выставляя перед Богом свои заслуги и уничижая в то же время других людей.
Боже, хвалу Тебе воздаю, — говорил он, — что я не таков, как прочие люди: хищницы, неправедницы, прелюбодеи: пощуся дважды в неделю, жертвую десятую часть всего, что имею…. Восхваляя самого себя за свои добрые дела, он не постыдился, находясь в храме Божием, заклеймить высокомерным презрением своего собрата по молитве: я не таков, как этот мытарь .
Между тем, смиренно сознавший свои грехи, свое непотребство, свое недостоинство мытарь, стоя вдали, не смел даже очей своих возвести на небо, но только ударял себя в грудь, повторяя одни и те же слова, явившиеся плодом его искреннего сердечного сокрушения: Боже, милостив буди мне, грешному!
И что же?
Сниде сей, сказано в Евангелии, то есть мытарь, оправдан в дом свой паче оного, то есть фарисея, яко всяк возносяйся смирится, смиряяй же себе вознесется .
В этих последних словах — весь смысл, все глубокое и назидательное нравоучение притчи: не фарисей получил оправдание от Бога за свои добрые дела (хотя они и действительно были сами по себе добрыми), но смиренный грешник (действительный грешник) — мытарь, за свое искреннее раскаяниево грехах, которых он не оправдывал, не извинял, но о которых всем сердцем сокрушался и за которые слезно просил у Бога прощения.
Не без особого глубокого значения читается эта притча в первую приготовительную неделю к Великому посту, причем вся церковная служба этой недели посвящается этой же притче. Этим нам внушается: кто хочет в течение предстоящего Великого поста по-настоящему (а не только формально!) покаяться и получить от Бога прощение и оправдание, тот пусть, прежде всего, помнить, что неугодно Богу «фарисеево высокоглаголание», самомнение и самохвальство, и что единственный верный и надежный путь покаяния это — «мытарева высота глагол смиренных» — смиренная мольба о прощении, вытекающая из глубины сердца сокрушенного и смиренного, как учил об этом еще в Ветхом Завете Боговдохновенный Псалмопевец: жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50, 19).
Великий подвижник христианской древности преп. Авва Дорофей в своих «Душеполезных поучениях», приводя множество заимствованных из жизни примеров, пространно учит о том, что единственно-верный путь ко спасению это — путь самоукорения. Напротив: мерзок пред Господом всяк высокосердый и надменный сердцем — самое покаяние такого человека не есть истинное покаяние, а лишь одно лицемерие фарисейское, которое отвергается Богом, как плод нечистой души, в которой гнездится богопротивная гордыня диавольская.
Надо знать и помнить, что не только тот фарисей, кто любить делать добрые дела напоказ или притворяется благочестивым, не будучи таковым на самом деле, но и тот, кто уверен в своей собственной добродетели, кто не считает для себя нужным по-настоящему каяться и исправлять свою жизнь, кто высоко ценит сам себя, свои труды и заслуги, и одновременно — уничижает других людей, считая себя выше и лучше их.
Фарисей — это тот, кто весь преисполнен сознания: «несмь, якоже прочии человецы» (Лк. 18, 11).
Фарисейство — это самый всепоражающий и всегубительный, а, вместе с тем, и самый тонкий и потому опасный недуг, которым, в большей или меньшей степени, заражены все люди, поскольку они грешат, акаяться не хотят, не замечая своих грехов, не сознавая всей скверны и тяжести их, а потому и не сокрушаясь о них, а зачастую — лукаво оправдывая себя в них.
В прежние времена фарисейство было, однако, более грубым, если можно так выразиться, более «примитивным», «карикатурным» и, вследствие этого, сравнительно легко распознаваемым. Не то теперь, в наши дни, когда все в жизни стало гораздо более сложным и тонким: современное фарисейство сделалось несравненно более утонченным и изворотливым, весьма искусно свою порочную сущность скрывающим.
Никогда, кажется, фарисейство не расцветало таким пышным цветом, как в наше злокозненное время, когда многими оно расценивается, как «плод мудрости», как некая положительная черта характера, даже — как «добродетель», способствующая добрым взаимоотношениям в человеческом общежитии — в жизни семейной, общественной и государственной и даже… в церковной.
Фарисейство теперь, в большинстве случаев, не только не осуждается, а наоборот — похваляется. Фарисеи имеют успех в современной жизни: их часто предпочитают людям прямым, честным и искренним. Это, конечно, потому, что они стараются быть «покладистыми», «эластичными»: в своих тщеславных целях, дабы стяжать «известность», «популярность», они готовы принять любой облик, лишь бы только всем угодить, всем понравиться, заслужить общую похвалу и признание своих «достоинств».
Это — ничего, что в глубине своей души они исполнены, как учит святитель Игнатий (Брянчанинов), тщеславия, неверия, лукавства, зависти, ненависти, злобы, сребролюбия и прочих подобных недугов — что в душе у них воздвигнут идол «я», которому курится непрестанный фимиам, которому закалаются непрестанные жертвы.
Главное — это то, что они умеют «со всеми ладить», быть «обходительными», «приятными», даже, если нужно, — «ласковыми» до приторности и «любвеобильными».
И они, ведя себя так, действительно мало-помалу приобретают уверенность в том, что они всегда и во всем правы, что другим людям — до них далеко, что они — «не таковы, как другие», а гораздо выше, разумнее и лучше других, хотя бы наружно, на словах, они и смиренничали. Ловкими ухищрениями, иногда искусным лицедейством-актерством они умеют нередко и других, окружающих их, убедить в этом — в своих непревзойденных добрых качествах, в своей «добродетели», в своей несравненной духовной высоте, приобретая себе уважение и даже преклонение от многих, что им и нужно.
Безмерный, порою самый неистовый и безудержный карьеризм, искусно-скрывающийся иногда под видом личиной мнимого «смирения» — это одна из самых характерных черт современных фарисеев, готовых вести страшную, ни перед чем не останавливающуюся борьбу за власть ради удовлетворения своего бешенного честолюбия. И если всякий честолюбец-карьерист, сам по себе уже, есть большое зло, то насколько большее зло честолюбец-фарисей, умеющий ловко скрывать или замаскировывать личиной благовидности свои действительные стремления — свои честолюбивые замыслы.
Фарисей ведь никогда и ни в чем не признает себя виновным: у него всегда и во всем виноваты другие — только не он сам. Обидчивость и мстительность фарисея ужасны: он никогда не простит тем, кто отказываются признать его мнимые «достоинства», а особенно, если кто-либо осмелится разоблачить его фарисейство — «развенчать» его в глазах других.
Фарисей — безпринципен: ему все — «все равно», и он со всем, даже с самым вопиющим безобразным явлением и преступлением готов примириться: непримирим он только к тому, что направлено лично против него.
О! тут он становится безпощадным, хотя бы временно, по тактическим соображениям, он и представлялся кротчайшим агнцем, невинно страждущей жертвой.
Вот откуда сейчас столько безудержной зависти, ненависти и злобы, так нарушающих, по-видимому, иногда без достаточно серьезных причин, мирное течение нашей жизни! Фарисей не может не мстить всеми доступными ему способами и средствами, даже если он явно неправ. А если, к тому же, в руках у него какая-нибудь власть, то тут совсем беда: начинается настоящее «избиение младенцев».
И все же — находятся люди, которых он так сумел убедить в своей добродетели, что они продолжают «горой стоять» за него, даже когда он творит очевидную, казалось бы для всех, неправду: защищают его и восхваляют даже за эту самую неправду, и готовы с полным самоотвержением бороться за него до окончательной победы его над «врагами».
Столь велико обольщение, которым живет и дышит фарисей, способный увлекать им и других!
За примерами недалеко ходить. Их — множество в современной жизни — во всех, без исключения, сферах и областях ее. И становится вполне понятным, почему нигде нет мира, хотя так много говорят и даже кричат о нем, — да и не может быть его, если истинное христианство подменено фарисейством и даже люди, совсем далекие от христианства, и вовсе не христиане насквозь проникнуты все тем же духом фарисейства — каждый в своем роде.
Все это — как раз то, о чем говорит святой Апостол Павел в своем 2-м Послании к Солунянам: сего ради послет им Бог действо льсти (действие обмана, заблуждения, лжи) во еже веровати им лжи (так что они будут верить лжи) (2 Фес. 2, 11).
Фарисейство — это ведь и есть проявление в людях этого «действа льсти», то есть: лжи. Это — ложь, притворство, лицемерие. Вспомним, как неоднократно Сам Господь Иисус Христос, обличая фарисеев, называл их именно «лицемерами», подчеркивая этим отличительную черту их.
Но самое ужасное, самое страшное — это то, к чему в конечном итоге приводит фарисейство. Последовательное и все большее и большее развитие фарисейского настроения способно сделать человека самым отъявленным преступником-злодeeм, который для достижения своих эгоистических, властолюбивых и честолюбивых целей не останавливается ни перед чем. Фарисеи не терпят себе «конкурентов» или соперников, хотя бы только воображаемых.
Мы никогда не можем, не смеем забывать, что величайшее злодеяние в мире — Богоубийство совершено фарисеями.
И фарисейство, хотя бы фарисей и считал себя «христианином», есть в сущности отречение от Христа, возстание на Христа.
Фарисей поэтому весьма легко, без особого зазрения совести, вступает в содружество с врагами Христа и становится предателем Его, идя по стопам Иуды. Что фарисею Христос, если «бог» для него, идол, которому он покланяется и к поклонению коему упорно и настойчиво зовет других, это он сам? Все остальное для него — это только средства, которые он использует для самовозвеличения, самообожествления.
Фарисейство — это самый страшный и самый губительный недуг души, без преодоления которого невозможно ни истинное покаяние ни вечное спасение.
Итак, убоявшись того, что представляет собою фарисейство и к чему оно ведет зараженных этим трудно поддающимся врачеванию недугом, последуем материнскому увещанию нашей Святой Церкви, так заботливо предостерегающей нас перед наступлением Великого поста от этого недуга:
«Фарисеева убежим высокоглаголания, и мытарева научимся высоте глагол смиренных, покаянием взывающе: Спасе мира, очисти рабы Твоя!» Аминь.
1969 г.
www.mitras.ru