СЛОВО СВЯТИТЕЛЯ ИННОКЕНТИЯ (СМИРНОВА), ЕПИСКОПА ПЕНЗЕНСКОГО (+1819Г.) В НЕДЕЛЮ ФОМЫ.

Велик труд познать Господа

«Господь мой и Бог мой!» (Ин. 20, 28)

Так восклицал Фома после долговременного сомнения о воскресении Иисуса Христа! Много нужно было времени, чтоб его косное сердце приготовить к верованию! «После восьми дней пришел Иисус к ученикам, и Фома был с ними» (Ин. 20. 26-27). Апостолы прежде видели и веровали; а Фома не хотел верить до тех пор, пока десницею своею не осязал тела Воскресшего, пока перстов руки своей не вложил в язвы рук Христовых и в язвы ребр, копием прободенных. Медленно возрастала вера его, но когда явившийся Иисус Христос дал осязать ему бренными руками нетленное Свое тело, когда и язвы от гвоздей показал во уверение маловерного, тогда и язык, и сердце, и весь дух Фомы возопил к Воскресшему: «Господь мой и Бог мой!» То есть — ныне верую, Господи! Верую от всей души, что Ты воистину воскрес! Верую, что в воскресении являет Свою силу, Свое владычество и Божество не другой кто, но Ты — един Господь мой, Ты — един Бог мой! Эта повесть евангельская утешает нас, слушатель, и научает. Утешает потому, что милосердный Господь приемлет веру и тех, которые поздно пробуждаются и начинают верить: что благодать Божию можно обрести и в мужеском возрасте, и в старости так же, как и в юных летах, хотя с продолжением лет час от часу умножаются трудности к сему приобретению. Научает же и тому, как должно веровать. Продолжим, слушатель, беседу Небесного Учителя с учениками Своими нашею беседою и, утешаясь милосердием, научимся, как в Него веровать, чтобы Он, как явился перед учениками в доме, когда двери были закрыты, явился и в наших сердцах, еще закрытых для Него, и закрытых, может быть, крепче, чем всякий дом. Если бы кто спросил нас, имеем ли мы веру, конечно, ответили бы утвердительно. Когда же всякий спросит сам себя: «Есть ли во мне вера, хотя столь малая, как зерно пшеницы или как зерно горчичное», — должен признаться, что не имеет и сей малой веры, так как Господь сказал: «если будете имееть веру с горчичное зерно», то можете и горы переставлять (Мф. 17, 20); а мы не только не переставляем горы, но даже сами себя не можем подвигнуть от нечистоты в чистоту. Не имеем ли мы хотя бы сознания, что слаба вера наша? Нет, и сего не имеем; ведь тогда просили бы с апостолами: «Господи, умножь в нас веру» (Лк. 17, 5). Наконец, не желаем ли, по крайней мере, иметь истинную веру? Ах, слушатель, мы не желаем, так как молились бы с отцом болящего сына, упоминаемым в Евангелии: «Верую, Господи, помоги моему неверию» (Мф. 9, 24). Итак, что вера наша? — Она, по выражению Писания, есть «вера мертвая» (Иак. 2, 3). Мертвый не слышит, не видит и не действует; так и вера наша, так и мы, слыша слова Божий — не слышим, видя щедроты Божий — не видим, и, действуя, ничего не делаем для славы Божией. Кто верит во Иисуса Христа, тот знает Его, любит и прославляет, то есть объемлет Его умом — поскольку здесь есть место знанию; объемлет Его сердцем — здесь есть место любви; объемлет Его всеми силами — действующими; здесь является слава Господня, сияющая подобно свету для других. Итак, познавать, любить и прославлять Иисуса Христа — значит, в Него веровать. Велик труд познать Господа, но он облегчается тем, что Церковь постоянно к Нему возводит мысли наши. В ней, как в училище, каждый день возвещается Иисус Христос, в ней и пение, и молитвы, и изображения указуют на Иисуса Христа, Распятого, Воскресшего и со Отцом Седящего. Нужно только открыть слух, нужно только вслушаться — много услышим о Господе Спасителе и Ходатае нашем. Не слышат сего только те, которые не слушают или не хотят слышать. Если хочешь слышать — отбрось различные помышления, как прах, успокойся от всех забот домашних, житейских. Не думай ни о чем, кроме того, что слышишь в храме — воистину услышишь то, что тебе и всякому человеку подается Тело Иисуса Христа, подается Кровь Его из Чаши, царям свойственной. О сем помышляй, о сем радуйся, сего устрашайся — и тогда всем умом, всею мыслию обымем Господа и воскликнем со апостолом: «Господь мой и Бог мой!» Здесь, пред алтарем, осязаю тело Твое распятое, здесь вижу кровь, из ребр Твоих текущую, Ты един, а не иной кто да будет Господь мой во все дни жизни моей. Познав Господа, должно любить Его. Каждый из нас что-нибудь любит: иной злато и сокровища, другой честь и славу, а иной только свое тело, и потому весь занят пищею, питием и одеждою. То, что любим, наполняет всю глубину сердца нашего так, что в нем не остается места для Иисуса Христа. Как полный сосуд воды уже ничего не вмещает более, так и сердце наше, будучи наполнено любовью суетной, иногда гнусною, не приемлет любви ко Иисусу Христу. И до тех пор принять не может, пока не уменьшится любовь к вещам тленным. Иисус Христос троекратно вопрошал ученика Своего: «Петр! любишь ли ты Меня? Петр! любишь ли Меня? любишь ли Меня?» (Ин. 21, 15-17). И этим троекратным вопрошанием очищал его от троекратного отвержения. А потому столько бы раз надлежало вопрошать каждого из нас, слушатель: «Любишь ли Иисуса Христа?» — сколько предметов, сколько вещей мы любим, забывая о любви Христовой. Столько раз вопрошать надлежало, сколько раз мы любовью от Христа обращаемся ко всему земному. Да вопрошает о сем каждый сам себя, да вопрошает свое сердце: любит ли оно Иисуса Христа более всего и крепче всего? А чтобы узнать, любит ли истинно, Господь положил признаком этой любви исполнение заповедей: «Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его; и заповеди Его не тяжки» (1 Ин. 5, 3). Все, что ныне делаем во угождение себе, во угождение нашим прихотям, есть заповеди мира, заповеди суетности, или заповеди греха. Этим заповедям повинуемся, а Божий нарушаем, хотя меньшего труда стоит хождение по заповедям Божиим, чем по закону грехов и бесчисленной суеты. И до тех пор нарушать будем заповеди Божий, пока хотения наши не управим волею Божией. Воля же и любовь Божия к нам столь близки, что Иисус Христос говорит: «Я с вами во все дни» (Мф. 28, 20); столь велики, что «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного» (Ин. 3, 16), «как с Ним не дарует и нам всего?» (Рим. 8, 32) Столь неотступны, что — «се стою», — говорит Господь, — «се стою у двери» сердца каждого «и стучу; если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему» (Откр. 3, 20); и тогда только откроются двери сердца для Господа, когда Господь войдет в него, воскликнет все сердце наше: «Господь мой и Бог!» Воскликнет и почувствует Его, вкусит сладость неизреченную и возрадуется о Господе. Любящие Господа прославляют Его. Как горящий светильник разливает свет и освещает дом, так человек, любящий Господа, светит между другими людьми и освещает их темноту. Его дела представляются взору всех, и такие дела, что, видя их, нельзя не прославить Господа, нельзя не сказать: Слава Богу! И между нами есть ищущие Господа, есть любящие Его. Свет во тьме утаиться не может; любовь к Богу в сердце человеческом рано или поздно открывается на лице, является во взгляде кротостью и смирением, является в устах хвалою Бога и благословениями ближнего, является во всех движениях тела благоустроением и святыней. Тогда весь человек исполняет то, что предписывает Дух Святый: «едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все» не в свою славу, но «делайте во славу Божию» (1 Кор. 10, 31) и еще: «прославляйте Бога в душах ваших», и не в душах только, но «и в телах ваших» (1 Кор. 6, 20). Да не прельщаем, слушатель, сами себя, что будто мы прославляем Бога, когда язык наш хвалит Его чужими словами, будто мы любим Его, когда посвящаем несколько минут на богослужение Ему. Нет, пока сердце наше не воскликнет ко Господу словами апостола: «Господь мой и Бог мой!» — то есть Ты мой Господь, а мир, а суетность, а грех надо мною не господствуют; Ты мой Бог — Тебе Единому поклоняюсь, Тебе Единому служу и для Тебя живу, а прочее все, как идолов, как гнусность, как погибель, отметаю и ненавижу; до тех пор вся любовь наша есть только наружная, и вся вера — неверие. Итак, отдадим все силы наши Господу, воскликнем к Нему из глубины души: «Веруем, Господи, помоги нашему неверию» (Мф. 11, 24); не перестанем молиться, пока Господь не приложит вере нашей Свой дар — Свою веру. Аминь.