СВЯТИТЕЛЬ ГРИГОРИЙ ПАЛАМА
И ЕГО УЧЕНИЕ О НЕТВАРНЫХ БОЖЕСТВЕННЫХ ЭНЕРГИЯХ."…Отвергнув земные и плотские заботы, станем на Святой земле: каждый создав свою личную Святую землю, достигнув сего путем добродетели и тяготения к Богу, чтобы нам возыметь дерзновение, когда Бог придет во свете и, притекши к Нему, воссиять и вечно пребывать с Ним, озаренными во славу Трисолнечного и единственнейшего Сияния ныне и присно и во веки веков. Аминь" (Свт. Григорий Палама. Из Слова на Преображение Господне).Святитель Григорий Палама, архиепископ Солунский, родился в 1296 году в Малой Азии. Во время турецкого нашествия семья бежала в Константинополь и нашла приют при дворе Андроника II Палеолога (1282 - 1328 гг.). Отец святого Григория стал крупным сановником при императоре, но вскоре умер, и сам Андроник Палеолог, известный меценат, принял участие в воспитании и образовании осиротевшего мальчика. Палама получил блестящее светское образование в Византии, которая в то время была подлинным центром просвещения. Обладая прекрасными способностями и большим прилежанием, Григорий без труда освоил все предметы, составлявшие полный курс средневекового высшего образования. Хотя будущий святитель и жил при дворе василевса, он любил подолгу беседовать с учеными афонскими монахами, время от времени приезжавшими в столицу. Его учителем богословия был митрополит Феолипт Филадельфийский, который пробудил в душе юноши интерес к исихии. Император хотел, чтобы его воспитанник посвятил себя государственной деятельности, но Григорий, едва достигнув 20 лет, удалился на Святую Гору Афон в 1316 году (по другим сведениям, в 1318 г.) и поступил послушником в монастырь Ватопед, где под руководством старца, преподобного Никодима Ватопедского, принял постриг и начал путь подвижничества. Через год ему явился в видении святой евангелист Иоанн Богослов и обещал свое духовное покровительство. Мать Григория вместе с его сестрами также приняла монашество.
После преставления старца Никодима инок Григорий проходил 8 лет свой молитвенный подвиг под руководством старца Никифора, а после кончины последнего перешел в Лавру преподобного Афанасия. Здесь он прислуживал за трапезой, а затем стал церковным певцом. Но через три года (1321 г.), стремясь к более высоким ступеням духовного совершенства, он поселился в небольшой отшельнической обители Глоссии. Настоятель этой обители стал учить юношу сосредоточенной духовной молитве - умному деланию, которое постепенно разрабатывалось и усваивалось монахами, начиная с великих пустынников IV века, Евагрия Понтийского и преподобного Макария Египетского. После того, как в XI веке в трудах Симеона Нового Богослова подробное освещение получили внешние молитвенные приемы умного делания, оно было усвоено афонскими подвижниками. Опытное применение умного делания, требующее уединения и безмолвия, получило название исихазма (от греч. "покой. молчание"), а сами практикующие его стали называться исихастами. За время пребывания в Глоссии будущий святитель полностью проникся духом исихазма и принял его для себя как основу жизни. В 1326 году из-за угрозы нападения турок вместе с братией он перебрался в Солунь (Фессалоники), где тогда же был рукоположен в сан священника.
Свои обязанности пресвитера святой Григорий сочетал с жизнью отшельника: пять дней недели проводил в безмолвии и молитве, и только в субботу и воскресенье пастырь выходил к народу - совершал богослужение и произносил проповеди. Его поучения часто вызывали у предстоящих в храме умиление и слезы. Однако полная отрешенность от общественной жизни святителю была несвойственна. Иногда он посещал богословские собрания городской образованной молодежи во главе с будущим Патриархом Исидором. Возвращаясь как-то из Константинополя, он обнаружил близ Солуни местечко Верии (Веррии), удобное для уединенной жизни. Вскоре он собрал здесь небольшую общину монахов-отшельников и руководил ею в течение 5 лет. В 1331 году святитель удалился на Афон и уединился в скиту святого Саввы, близ Лавры преподобного Афанасия. В это время начинается его литературная деятельность, направленная на разъяснение его аскетического мировоззрения. В 1333 году он был назначен игуменом Есфигменского монастыря в северной части Святой Горы. В 1336 году святитель вернулся в скит святого Саввы, где занялся богословскими трудами, которых не оставлял уже до конца жизни.
А между тем в 30-е годы XIV века в жизни Восточной Церкви назревали события, поставившие святителя Григория в ряд наиболее значительных вселенских апологетов Православия и принесшие ему известность учителя исихазма.
Около 1330 года в Константинополь из Калабрии приехал ученый монах-униат Варлаам, назначенный игуменом Константинопольского монастыря Спасителя. Автор трактатов по логике и астрономии, умелый и остроумный оратор, он получил кафедру в столичном университете и стал толковать сочинения Дионисия Ареопагита, апофатическое богословие которого было признано в равной мере и Восточной и Западной Церквами. Варлаам быстро обзавелся связями в высших кругах империи и пользовался даже покровительством императора Андроника Младшего и сочувствием патриарха Иоанна Калека (1334-1347 гг.). С одной стороны, он презрительно относился к византийской учености, с другой, принадлежал к партии умеренных униатов, делавших по политическим соображениям значительные уступки православным в вопросах главенства папы, филиокве и др. В результате, в области религиозно-философских воззрений Варлаам потерпел поражение на диспуте с византийским ученым Никифором Григором, а в решении униональной проблемы - от свт. Григория Паламы. Эти события послужили калабрийскому монаху поводом для обвинений афонских исихастов в различных ересях. Варлаам поехал на Афон, познакомился там с укладом духовной жизни исихастов и, на основании догмата о непостижимости существа Божия, объявил умное делание еретическим заблуждением. Путешествуя с Афона в Солунь, оттуда в Константинополь и затем снова в Солунь, Варлаам вступал в споры с монахами и пытался доказать тварность Фаворского света; при этом он не стеснялся поднимать на смех рассказы иноков о молитвенных приемах и о духовных озарениях. Обвинения сначала носили устный характер, но затем были изложены Варлаамом письменно.
Святитель Григорий, по просьбе афонских монахов, обратился к ересиарху сначала с устными увещаниями. Но, видя безуспешность подобных попыток, он письменно изложил свои богословские доводы. Так появились "Триады в защиту святых исихастов" (1338 г.). К 1340 году афонские подвижники с участием святителя составили общий ответ на нападки Варлаама - так называемый "Святогорский томос". Не удовлетворившись исходом дела, Варлаам потребовал открытого церковного суда.
На Константинопольском Соборе 1341 года в храме Святой Софии произошел спор святителя Григория Паламы с Варлаамом, сосредоточившийся на природе Фаворского света. 27 мая 1341 года Собор принял положения святителя Григория Паламы, изложенные в его апологии о нетварных энергиях Божиих. Свт. Григорий утверждал, что Сам Бог являет Себя миру и человеку в Своих энергиях; эти энергии доступны восприятию человека, как Фаворский свет, но одновременно они не являются чувственными и сотворенными; эти энергии - Сам Бог, обращенный к Своему творению.
Варлаам раскаялся в своих заблуждениях относительно исихии. Последующие события показали, что раскаяние это не было искренним. Вскоре он покинул Византию и уехал в Италию, где скончался в епископском сане в 1348 г. Учение Варлаама было осуждено как ересь, а сам Варлаам предан анафеме.
Но споры между паламитами и варлаамитами были далеко не закончены. К числу вторых принадлежали ученик Варлаама, болгарский монах Акиндин и Патриарх Иоанн XIV Калека (1341 - 1347 гг.); к ним склонялся и Андроник III Палеолог (1328 - 1341 гг.). Акиндин выступил с рядом трактатов, в которых объявлял святителя Григория и афонских монахов виновниками церковных смут. Святитель написал подробное опровержение домыслов Акиндина. Тогда Патриарх отлучил святителя от Церкви (1344 г.) и подверг темничному заключению, которое продолжалось три года. В 1347 году, когда Иоанна XIV на патриаршем престоле сменил Исидор (1347 - 1349 гг.), святитель Григорий Палама был освобожден и возведен в сан архиепископа Солунского. В 1351 году Влахернский Собор торжественно засвидетельствовал православность его учения и сформулировал основные положения паламизма.
Здесь приводятся (в сокращении) анафематизмы этого собора в переводе А. Ф. Лосева.
"1. [Свет Фаворский не есть ни сущность Божия, ни тварь, но энергия сущности.] Мудрствующие и говорящие, что Свет, воссиявший от Господа при Его божественном преображении, есть то мечтание, тварь и призрак, появившийся на короткое время и вскоре исчезнувший, то сама божественная сущность, ... и не исповедующим, ... что оный божественный Свет не есть ни тварь, ни сущность Бога, но-нетварная, естественная благодать, воссияние и энергия, нераздельно и вечно происходящая от самой божественной сущности, - анафема, анафема, анафема.
2. [Энергия сущности нераздельна с сущностью и неслиянна с нею.] Ещё тем же самым мудрствующим и говорящим, что Бог не имеет никакой естественной энергии, но думающим, что существует только сущность и что совершенно одно и то же и неразличны - божественная сущность и божественная энергия и между ними не мыслится никакое различие в том или другом отношении, [этим еретикам], как неразумно уничтожающим во всех отношениях и самую божественную сущность и приводящим ее к небытию (ибо учителя Церкви дословно говорят, что только небытие лишено энергии)… - анафема, анафема, анафема.
3. [Энергия сущности нетварна.] Ещё тем же самым мудрствующим и говорящим, что всякая естественная сила и энергия триипостасного Божества тварна, и на основании этого принуждающим славить и саму божественную сущность как тварную (ибо, по святым, тварная энергия должна являть и естество как тварное, а нетварная должна начертывать и сущность как нетварную), и отсюда подвергающимся опасности впасть уже в совершенное безбожие, и навязывающим чистой и непорочной христианской вере эллинскую мифологию и служение тварям, и не исповедующим, согласно богодухновенному богословию святых и благочестивому мудрованию Церкви, что всякая естественная сила и энергия триипостасного Божества нетварна, - анафема, анафема, анафема.
4. [Энергия сущности не вносит разделения в самую сущность и не нарушает её простоты.] Ещё тем же самым мудрствующим и говорящим, что от этого происходит в Боге сложение, <…> пустословящим, и не исповедующим, согласно богодухновенному богословию святых и благочестивому мудрованию, что с этим боголепным различием вполне прилично сохраняется и божественная простота, - анафема, анафема, анафема.
Противники паламизма не раз обвиняли святого Григория в "двубожии" и даже в "многобожии" (поскольку Божество обладает многими энергиями). По мысли же святителя Григория Паламы учение о различии в Боге между сущностью и Его несозданными энергиями ничем не нарушает божественную простоту, ибо весь Бог нераздельно присутствует в каждой своей энергии. Эти энергии не есть нечто само по себе, отдельно и вне Бога существующее - это Сам Бог в Его обращении к твари.
5. [Имя "Божество" относится не только к сущности Божией, но и к энергиям.] Ещё тем же самым мудрствующим и говорящим, что имя Божества говорится только о божественной сущности, и не исповедующим, согласно богодухновенному богословию святых и благочестивому мудрованию Церкви, что оно налагается не меньше и на божественную энергию... - анафема, анафема, анафема.
6. [В сущности Божией тварь не может участвовать, в энергии же - может.] Еще тем же мудрствующим и говорящим, что божественная сущность участвуема, как уже не стыдящимся вновь вводить в нашу Церковь злочестие мессалиан, болевших тем же самым мнением, и не исповедающим, согласно богодухновенному богословию святых и благочестивому мудрованию Церкви, что она совершенно необъемлема, участвуема же божественная благодать и энергия, - анафема, анафема, анафема".
Но солуняне приняли святителя Григория не сразу, он вынужден был жить в разных местах. В одну из его поездок в Константинополь византийская галера попала в руки турок. Святителя Григория в течение года продавали в различных городах как пленника, но и тогда он неутомимо продолжал проповедь христианской веры.
Лишь за три года до кончины вернулся он в Солунь. Накануне его преставления ему явился в видении святитель Иоанн Златоуст. Со словами "В горняя! В горняя!" святитель Григорий Палама мирно преставился к Богу 14 ноября 1359 года. В 1368 году он был канонизован на Константинопольском Соборе при Патриархе Филофее (1354 - 1355, 1362 - 1376), который написал житие и службу святителю.
Уже в XX веке в богословских и исторических исследованиях расцветает своеобразный "паламитский ренессанс". Жизни и трудам святителя Григория Паламы начинают посвящать множество научных монографий. Такие известные русские богословы эмигрантской школы, как архимандрит Киприан (Керн), протопресвитер Иоанн Мейендорф, архиепископ Василий (Кривошеин), заново изучив все дошедшие до нас рукописи святителя Григория и свидетельства о нем, вернули святому славу величайшего из Отцов Церкви, яркого богослова и учителя, остающегося исключительно современным по сей день.
Попытка реконструкции учения святителя Григория Паламы о божественной сущности и энергиях уже в наше время изложена в небольшой монографии протоиерея Владимира Савельева "Богословское осмысление учения святителя Григория Паламы о сущности и энергиях в трудах русских религиозных мыслителей XX века".
Учение св. Григория Паламы о нетварных Божественных энергиях существенным образом отличают православную мистику от западной.
Калабрийский монах Варлаам, учившийся в Италии, и Акиндин, переводчик на греческий "Summa theologiae", находившиеся под сильным влиянием учения Фомы Аквинского, исходили из чуждой духу восточного богословия философской концепции сущего. Согласно ей понятие Бога отождествляется с понятием совершенного и абсолютизированного бытия. В такой концепции все основные логические законы переносятся в область онтологии, распространяя своё действие и на Бога, поскольку Он и есть бытие. По этой причине представители западной схоластики, склонны думать, что всякое предметное "различие" в Боге (например, "различие" сущности и энергии) "несовместимо с мыслью об абсолютном совершенстве Бога, поскольку всякая "часть", как меньшая целого, неизбежно (в силу законов логики) менее совершенна этого целого и тем самым нарушает своим существованием абсолютное совершенство Божества".
"Следовательно, - замечает В. Н. Лосский, - для противников святого Григория Паламы есть божественная сущность, есть её тварные следствия, но нет божественных действований, нет энергий". В отличие от своих оппонентов святой Григорий Палама стоял на почве более свойственного восточному Православию апофатического богословия, продолжая богословскую традицию святого Григория Нисского, Дионисия Ареопагита, преподобного Максима Исповедника. Важнейшим его положением является мысль о полной непостижимости Бога для разума и невыразимости Его в слове. "Для апофатического богословия характерна особая расположенность ума, отказывающаяся от составлений понятий о Боге; при такой установке решительно исключается всякое абстрактное и чисто рационалистическое богословствование, желающее приспособить к человеческому мышлению тайны божественной премудрости". Строго говоря, применение таких понятий, как бытие, сущность, естество и т. д. могут прилагаться к Богу с определённой долей условности, ибо Он, как Творец бытия, несоизмеримо выше его. По этой причине все свойства бытия, усматриваемые нами в тварном мире, не могут автоматически переноситься на божественную сущность и рассматриваться как свойства Божества. Высшее божественное бытие невыразимо в категориях земного бытия, и в ряде случаев невозможно обойтись без антиномических определений в области теологии.
Учение святого Григория Паламы никоим образом нельзя отнести к какому-то неизвестному для Предания Церкви нововведению. Наоборот, оно является общим для всего восточного богословия. Так, в полемике с евномианами святитель Василий Великий совершенно ясно указывал на неспособность всякого разумного тварного существа постигать божественную сущность. Это дало повод еретикам обвинить великого каппадокийца в отказе сознательно познавать Божество, поскольку, по их мнению, истинное богопознание есть познание по сущности. В Боге всё есть сущность-утверждали евномиане. Василий Великий, оспаривая это утверждение, доказывал необходимость, по крайней мере, в гносеологическом аспекте, допускать различие между "сущностью Божией и его свойствами и проявлениями".
Существующий в Церкви подлинный мистический опыт единения человека с Богом ставил перед христианскими мыслителями сложную догматическую проблему: как абсолютно трансцендентный и совершенно непознаваемый Бог может реально общаться с человеком, а значит быть имманентным своему творению? Согласно свидетельству святых отцов, Бог по Своей сущности непричастен тварному миру. И если допустить, что в какой-то определённый момент мы соединились бы с самим естеством Божиим, то в этот же самый момент мы соделались бы Богом по природе. В этом случае вместо Триипостасного Бога мы имели бы "тысячеипостасное" Божество. Божественных ипостасей было бы столько, сколько было бы лиц, причастных божественной сущности. То есть, мы утратили бы всякую грань между Творцом и тварью, иначе говоря, дошли бы до чистого пантеизма. Также совершенно невозможно соединиться с Богом по ипостаси. Соединение по ипостаси имело место только один раз в Лице Богочеловека, соединившего в Себе божественную и человеческую природы. Таким образом, стать причастником "Божеского естества" (2 Пет.1:4) можно лишь по энергии или по благодати. Именно такой ход богословских рассуждений позволяет нам не отвергать догматическую антиномию об абсолютной трансцендентности Бога и о реальной возможности единения с Ним. По замечанию архиепископа Василия (Кривошеина), "эту антиномию можно понимать так что Божия сущность, будучи непричастной, как таковая, делается некоторым образом причастной через неотделимую от неё энергию, не теряя, однако, при этом своей "неисходности"".
В своих трудах Григорий Палама достаточно подробно рассматривает те богословские последствия, к каким привело бы нас допущение полного тождества и неразличения сущности и энергии в Боге. В полемике с варлаамитами, святитель остроумно пользуется методом "reduction ad absurbum". "Становясь на точку зрения своих противников, он её доводит до нелепостей, противоречащих догматическому сознанию". "Если, - пишет Палама, - ничем не отличается от божественной сущности божественная энергия, то ничем не будет отличаться творчество, которое свойственно энергии, от рождения и нахождения, которые свойственны сущности. Если же творчество не отличается от рождения и исхождения, то и тварь не будет отличаться от Рожденного и Исшедшего, то и Сын Божий и Дух Святый ничем не будут отличаться от тварей. И все твари будут порождениями Бога и Отца, и обожествится тварь, и Бог сопричислится к тварям".
Немаловажным в исихастском богословии является вопрос о том, чем является энергия (или энергии) по отношению к сущности.
Различая в Боге Три божественные Ипостаси, единую сущность и природные энергии, православное богословие в тоже время не допускает в Нём никакой сложности, никакого сложения частей. "Также как и Лица, энергии - не элементы божественной сущности, которые можно было бы рассматривать порознь, отдельно от Пресвятой Троицы, ибо они -общее Её проявление и привечное Её сияние".
Божественные энергии не могут быть отождествлены ни с одной из божественных Ипостасей или принадлежать той или иной Ипостаси в отдельности. "Бог,-пишет святой Григорий Палама,-есть Сам в Себе; и Три божественные Ипостаси естественно, целостно, вечно и неисходно, но, однако несмешанно и неслиянно взаимно держатся, и одна другую проникают так, что и энергия у Них одна". Не может энергия быть и самоипостасной), ибо это превратило бы Святую Троицу в четверицу, в чём, кстати, иногда обвиняли святителя Григория Паламу его противники. И совсем нечестиво отождествлять божественные энергии с тварными сущностями. Согласно учению исихастов, всё творение является не энергией Божией, но результатом энергии, то есть тем, что энергия произвела.
По верному замечанию В. Н. Лосского, божественные энергии не обусловлены существованием тварного мира - они совечны сущности Божией. Даже если бы мир и не был сотворён, Бог существовал бы не только в Своей непреступной сущности, "но и вне её, в Своих энергиях, изливающихся из сущности". Он проявлял бы себя, "как Солнце, сияющее в своих лучах вне солнечного диска, независимо от того, есть ли существа, способные воспринимать его свет, или же их нет".
Как уже говорилось выше, святитель Григорий Палама придавал особое значение сохранению традиционного святоотеческого учения о Боге как о Существе совершенно простом, несложном и не имеющем в Себе каких-либо составных частей или элементов. Он решительно отверг философский соблазн понимать божественные энергии в качестве чего-то иногда бываемого или отсутствующего, или же, вообще, изменяемого в Боге, то есть понимать энергии в смысле аристотелевских акциденций. Вместе с тем святой Григорий пояснял, что энергии не вносят в Бога никакой сложности и изменяемости, так как являются чистыми активностями божества. Сложность была бы в том случае, если бы энергия предполагала в Боге наличие страдательности (в смысле пассивности), как это есть в тварных существах. Например, человеческий разум, чтобы мыслить "нуждается в "претерпевании" какого-либо опыта; божественное же действие, напротив, есть чистый акт, чуждый какой бы то ни было страдательности, и поэтому не нарушает простоты личного Божиего Существа".
Фома же Аквинский в своих теологических построениях попытался сочетать аристотелизм с отрицательным богословием "Ареоапагитик". Он разработал учение о Боге как о чистой и абсолютно простой реальности, в которой сущность не отделена от существования и совершенно равна бытию. Согласно Аквинату Бог - это чистый акт; Он есть "само Существование". В Боге и только в Нём одном сущность и энергия полностью совпадают.
Таким образом, божественная простота "проявляется не в тождественности всего божественного Существа с сущностью - что было бы для греческого предания абстрактной философской концепцией простоты, - а в том, что есть только один живой Бог", всецело пребывающий абсолютно недоступным по Своей сущности и всецело открывающий себя в Своих энергиях.
Переходя к положительному изложению учения святителя Григория Паламы о различении в Боге сущности и энергии, отметим две терминологические тонкости в богословии исихазма.
1. Поскольку энергии так же, как и сущность, не существуют вне Ипостасей Божества, их можно определить как воипостасные. В данном случае термин: одновременно выражает личный характер божественных "действий" и их имманентность природе Действователя.
2. Поскольку энергии или божественные действия неотделимы от Бога и одновременно являются манифестациями Его существования в тварном мире, то "не только оправданно, но и необходимо употреблять по отношению к ним собственные определения Божества: они [энергии] суть "Феос и Феотир". Вместе с тем "необходимо заметить, что существует соnsеnsus восточных Отцов, утверждающих, что слово "Феос" этимологически обозначает божественную энергию, а не сущность".
Подводя итог, отметим, что Свт. Григорий, занимаясь практикой умной молитвы и исихии, совершаемой в самых глубинах человеческой личности, движимой сердцем и запечатлеваемой умом, реально испытывал на себе действия особой благодати Божьей, преображающей всего человека. "То преображение и устремление к божественному свету, которое проповедует Палама, является преображением целостным и всеобъемлющим - не только души, но и тела; не только преображением отдельно взятой личности, но и - в перспективе и в идеале (…) - просветлением социального, политического, государственного целого. Прошедший по этому пути до конца и сподобившийся узреть свет Божий реальным (…) образом достигает грядущего (…) преображения. При этом совершается обожение человека путем приобщения к энергии Божией, которая неразрывно связана с трансцендентной сущностью Божией и несет с собой бессмертие и вечную жизнь" (Д.И. Макаров, Антропология и космология св. Григория Паламы, СПб., 2003, стр. 471).
Догматические вопросы о Фаворском свете не были отвлеченными для жизни Церкви в IV веке. Не должны они быть отвлеченными и для нас. Беда, если мы воспринимаем их как простые богословские или ученые рассуждения, не имеющие никакого отношения к нашей жизни. Это может означать только одно: что тот свет, о котором нам возвещает Бог - свет, в котором нет никакой тьмы - для нас остается неувиденным, и мы не приносим печали покаяния в том, что пребываем во тьме. Все беды в Церкви связаны, в конце концов, с тем, что какие-то тайны веры становятся отвлеченными, переставая быть живыми насущными вопросами, решающими нашу судьбу, и мы теряем глубину веры, полноту христианского призвания, которое должны осуществить в Церкви.
Свт. Григорий Палама. Из Слова на Преображение Господне:
Мы же, отвращаясь и от древних, и от новых еретиков, веруя, как были научены: что Святые созерцают и как причастники разделяют царство и славу и сияние и свет неизреченный и благодать божественную, - но не существо Божие, - идем к сиянию благодатного Света, дабы познать и поклониться Трисиянному Божеству, во единице сияющему, неизреченному Сиянию из единой триипостасной природы; и очи помысла устремим на Слово, Которое с плотию ныне восседает превыше небесных сводов, Которое, как это подобает Богу, седя одесную Величия, как бы издали так обращается к нам: "Если кто желает примкнуть к сей славе, пусть, насколько это возможно, подражает Мне и шествует тем путем, которым Я шел на земле и представил в пример как образ жизни".
Итак, будем созерцать внутренними очами сие великое зрелище: наше естество, навсегда соединившееся в своей жизни с невещественным огнем Божества; и сняв с себя кожаные одежды, в которые мы оделись вследствие преступления, т.е. отвергнув земные и плотские заботы, станем на Святой земле: каждый создав свою личную Святую землю, достигнув сего путем добродетели и тяготения к Богу, чтобы нам возыметь дерзновение, когда Бог придет во свете и, притекши к Нему, воссиять и вечно пребывать с Ним, озаренными во славу Трисолнечного и единственнейшего Сияния ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Православная Церковь в Гамбурге. www.hamburg-hram.ru