ПРОПОВЕДЬ ПРОТОИЕРЕЯ ДИМИТРИЯ СМИРНОВА (+2020Г.) В ЧЕТВЕРТОК 12-Й СЕДМИЦЕ ПО ПЯТИДЕСЯТНИЦЕ, ДЕНЬ СРЕТЕНИЕ ВЛАДИМИРСКОЙ ИКОНЫ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ.
 

        Во имя Отца и Сына и Святого Духа.  

Однажды Господь пришел в дом Симона (Петра), «теща же Симонова лежала в горячке; и тотчас говорят Ему о ней. Подойдя, Он поднял ее, взяв ее за руку; и горячка тотчас оставила ее, и она стала служить им. Для чего евангелист Марк сообщает нам об этом? Болящих много, и многие из них обращаются к Богу за помощью, на Господь медлит, а иногда даже и не исполняет их просьбу. Почему так бывает? Потому что цель болезни — привести человека к состоянию смирения, к осознанию своих грехов, чтобы он понял духовную несостоятельность своих стремлений. Если бы Господь видел, что человек, исцелившись, начнет служить Ему, тогда, конечно, Он послал бы исцеление, но часто так не получается. Чем человек сильнее и здоровее, тем он нахальнее и тем скорее о Боге забывает. А вот в Петровой теще Господь прозрел, что, если ее исцелить, она встанет и будет служить Ему, поэтому немедля ее исцелил, она даже не просила Его об этом, вот как интересно бывает. Господь Сам сказал, что прежде нашей просьбы знает, в чем мы имеем нужду, а мы по своему маловерию часто об этом забываем. Нам кажется, что Бог нас не слышит, и мы начинаем думать, что Господь не обращает внимания на нашу молитву, потому что мы такие ужасные люди. На это совсем не так. Любого человека, каков бы он ни был, если он начинает молиться Богу, Господь всегда слышит, а уж исполнение молитвы зависит от его устроения. И цель христианской жизни — привести человека в определенное устроение.

Святые отцы, наши предшественники, составили ежедневные евангельские и апостольские чтения таким образом, чтобы глава из Апостола была пояснением к тому, что мы слышали из Евангелия. И из круга церковных чтений мы часто можем извлечь для себя поучение. Вот в Послании к Коринфянам, которое мы сегодня читали, апостол Павел пишет к своим духовным чадам из Коринфа: «Возлюбленные, очистим себя от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божием». В апостольских посланиях иногда встречается какая-то одна фраза, которая горит как огонь. Вот две строчки — и в них, собственно, все. Оказывается, основная цель христианской жизни — это очищение. И хотя апостол говорит «очистим себя», речь, конечно, идет о том, что надо стать в глазах Божиих такими, чтобы Господь пришел и очистил, потому что сам человек себя очистить не может. И без страха Божия, без постоянной памяти о Боге это очищение невозможно, потому что человек погружается в свою земную жизнь и ведет себя неблагоразумно. Если же он все время помнит о Боге, помнит, что Господь на него смотрит, тогда он испытывает страх — не ужас перед Богом, а боязнь оскорбить Его величие. И тогда он живет так, как будто все время находится в присутствии Бога, как подчиненный в присутствии начальства. Обычно у нас как? Начальник появился на горизонте — подчиненный хватает лопату и начинает копать, начальник отвернулся — лопату сразу бросает. Но начальник появляется время от времени, а Господь с нами всегда. И страх Божий — это есть постоянная память о Боге. Человек, живущий в страхе Божием, всегда помнит о Боге; он никогда не расслабляется, никогда от Бога не отдыхает.

Дальше апостол Павел пишет: «Мы никого не обидели, никому не повредили, ни от кого не искали корысти. Не в осуждение говорю». Апостол сразу же оговаривает мысль, которая могла бы прийти в голову коринфянам, потому что в первом своем послании он очень жестко обличил некоторых из них. И хотя это была правда, человеку всегда неприятно, когда ему говорят правду в глаза, это мало кто может понести. Но апостол Павел, будучи их духовным наставником, имел на это право, и вот теперь он пока зывает им, что сделал эта любя, не из какой-то корысти, не потому, что его обидели, а потому, что это нужно для уврачевания души.

«Бог, утешающий смиренных, утешил нас прибытием Тита». Вот, оказывается, как, из апостольского послания мы узнаем, что Бог утешает смиренных. В этой фразе содержится много для нас поучительного. Часто нас посещают скорби, но из писаний святых отцов мы знаем, что смиренный вообще не скорбит. Умер ли кто, болезнь ли какая, лишился ли чего — не скорбит. Почему, душа у него, что ли, парализованная, совсем не чувствует горя, окаменела? Нет, дело вот в чем. Наша душа хотя вся и раздрызгана грехом, но Господь создал ее цельной, поэтому человек не может одновременна и сильно печалиться, и испытывать глубокую радость, это невозможно, одно обязательно пересилит другое. И когда человек приходит в устроение смирения, тогда в его сердце вселяется Господь Святой Дух, Утешитель, и в этой благодати Божией, которая посещает его сердце, тонут все печали и скорби.

Многие люди не понимают: ну как же так; вот моя душа пойдет в рай, а мой спившийся сыночек пойдет в преисподнюю. Как же я буду там, в раю, радоваться, если он будет гореть в аду? Дело в том, что, когда человек испытывает райскую сладость, в этой сладости тонет все. Не потому, что он забыл своих близких, нет, просто в этой радости все растворяется, настолько она переполняет душу. Возьмем соленую кашу и вольем туда два килограмма меда — в этом меду вся соль и горечь растворится, и каша все равно станет сладкой. И сердце смиренное Господь посещает утешением. Поэтому всегда, когда на душе скорбь или обида, надо знать, что причина только в одном: в том, что у нас большой недостаток смирения. Если бы мы были смиренны, Господь нашел бы возможность нас утешить, как находил возможность утешать апостола Павла, который болел непрестанно. Вот он перечисляет свои труды: «Когда пришли мы в Македонию, плоть наша не имела никакого покоя, но мы были стеснены отовсюду: отвне — нападения, внутри — страхи». То есть всякая боязнь была в сердце, он, как обычный человек, все это переживал: и иудеи нападали на него, и всякие скорби он постоянно имел.

И дальше Павел пишет: Тит «утешался о вас, пересказывая нам о вашем усердии, о вашем плаче, о вашей ревности по мне, так что я еще более обрадовался. Посему, если я опечалил вас посланием, не жалею, хотя и пожалел было; ибо вижу, что послание то опечалило вас, впрочем на время. Теперь я радуюсь не потому, что вы опечалились, но что вы опечалились к покаянию; ибо опечалились ради Бога, так что нисколько не понесли от нас вреда». Апостол написал суровые слова, это их огорчило, и он посочувствовал их огорчению, как любящий отец. Ему жалко стало, что они так глубоко переживают, но все-таки в этом была и радость для него, потому что слова его принесли пользу: не как об стену горох, хоть говори, хоть нет, а они поняли и стали исправляться, так что это явилось к покаянию. Мы видим, что здесь тоже встречаются два чувства. Первое чувство — апостол сострадает своим духовным чадам, что они опечалились. Какая мать или какой отец не страдают оттого, что дитя их в печали? Бывает даже, что накажут, но, если он плачет, тут же бросаются утешать. А второе чувство — радость, что они исправляют то, в чем он их обличил. И радость от их исправления пересиливает огорчение от того, что они плачут, потому что их исправление гораздо важнее, чем обида, которую он невольно нанес, когда их обличил.

«Печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть?» Что значат эти слова апостола? Печалиться, оказывается, можно по-разному. Печаль по Боге — это когда человек печалится о том, что он не свят, печалится, что он грешен, печалится, что несовершенен, и эта печаль понуждает его исправляться: болтливого заставляет помалкивать, жадного — быть более щедрым, того, кто все время ноет, — прикусывать язык и со смирением переносить свою жизнь. Эта печаль от своего несовершенства понуждает человека к лучшему. А есть печаль мирская: печаль о потерянных вещах, о том, что человек мало зарабатывает, о том, что он чего-то не достиг, что его обидели, что его никто не любит и не жалеет. Об этом печалятся многие, вместо тога чтобы подумать: «А за что меня, такую дрянь, любить? Кто-нибудь от меня видел что-то хорошее?» Вот возьми и облагодетельствуй пятьсот человек, и человек шесть из этих пятисот начнут тебя любить, из пятисот шесть благодарных обязательно найдутся. А то всю жизнь гребет человек под себя, а потом хочет, чтобы его все любили.

Мирская печаль производит смерть, потому что человек становится в оппозицию ко всему миру и даже к Самому Богу. Все ему не так, все ему грустно: погода плохая, правительство дрянь, самочувствие хуже некуда, народ пошел просто ужасный, муж никуда не годится, дети непослушные — ну все не то. Такая печаль называется унынием, а уныние приводит к отчаянию, а отчаяние есть гибель души, потому что человек отчаивается в своем спасении. Но если сам человек отчаялся в спасении, Господь силком его спасти не может, это совершенно невозможно для Бога. Если бы Бог спасал насильно, Он тут же перестал бы быть Богом, а человек, так спасаемый, перестал бы быть человеком. Но Господь не может перестать быть Собой, то есть самым смиренным существом, какое только возможно. Как Он может насильно что-то с человеком сделать?

Человек имеет от Бога абсолютную свободу, но при этом он может быть хорошим, может быть плохим, а может быть средненьким: ни горячив, ни холодный, а так, студенек, который два часа назад вынут из холодильника, вроде бы еще не протух, но уже и есть нельзя. Большинство обычно такое положение и занимают: ни шатко ни валко. Поэтому спасение, оно, собственно, в наших руках, лишь бы мы его захотели. А для этого надо загореться — но как? Так отвлеченно человек думает, что вообще неплохо бы спастись, но и что делать не знает, да вроде и не может ничего. С чего тут начинать? Вот перед нами потухший костер, что сделать, чтобы он загорелся? Надо найти в этом костре хотя бы маленький уголек и потихонечху на него дуть и подкладывать соломку, чтобы дымок пошел, и так потихонечху раздувать пламешко, а дальше уже сухие ветхи подкладывать, а там, глядишь, уже и бревна. Когда бревна загорятся, тут уж огонь будет гореть долго.

Так же и с нашей душой: пока мы живы, пока нажки могут донести нас до храма Божия, значит, что-то у нас внутри еще тлеет, и эта тление надо стараться раздувать, все время стараться молиться, чаще в храм ходить, людям, нас окружающим, оказывать всяческую любовь — не ради них самих, а ради Христа, потому что это угодно Богу. Тогда постепенно сердце наше начнет возгреваться, оно войдет во вкус этой прекрасной жизни, когда человек, забывая о себе, трудится для Бога и постоянно ищет этого совершенства. Пусть даже не получается, то одна не получится, то другое, в этом нет ничего страшного. Само стремление к тому, чтобы свою жизнь улучшить, даст человеку такую возможность. И тогда даже при полной усталости, и тяжкой болезни, и непонимании от людей он будет жить верою, и Сам Господь, видя такого труженика, пусть неловкого и ошибающегося, будет к нему приходить и через него действовать. Так и произойдет спасение, потому что оно заключается в том, что в сердце человека приходит Бог, и человек, будучи еще грешным, начинает уже творить дела Божии, то есть исполнять заповеди.

Но так просто взять и исполнить заповедь Божию невозможно. Господь говорит: «Люби ближнего, как самого себя», — а этого нет. Раз нет, значит, человек пребывает в погибели. Это чужой мальчик, а эта мой сыночек — для меня это разница, то есть себя я люблю больше, потому что различаю свое и чужое. Поэтому вот сколько всего нам нужно в себе преодолеть! А преодолеть можно только благодатью Божией, но благодать сама в сердце не придет, для этого надо постоянно сердце возгревать. И если мы будем возгревать его, как Мария, и не отвлекаться на суету, как Марфа, тогда этого и достигнем. Помоги нам, Господи. Аминь.

8 сентября 1994 г.