СЛОВО МИТРОПОЛИТА АНТОНИЯ (ВАДКОВСКОГО), САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО И ЛАДОЖСКОГО (+1912Г.) В ДЕНЬ ВОЗДВИЖЕНИЯ ЧЕСТНОГО И ЖИВОТВОРЯЩЕГО КРЕСТА ГОСПОДНЯ, ПРЕД СБОРОМ ПОЖЕРТВОВАНИЙ В ПОЛЬЗУ УВЕЧНЫХ И РАНЕНЫХ ВОИНОВ.
Кресту Твоему покланяемся, Владыко и святое воскресение Твое славим.
В настоящий день возлюбленные братие, мы собрались в храм сей для участия в церковном торжестве, установленном в воспоминание обретения честного и животворящего креста Господня и его воздвижения. Это великое событие совершилось в царствование первого христианского государя, Греческого императора Константина Великого, названного за свою ревность к распространению веры Христовой равноапостольным. Видевший знамение креста на небесах и сим победивший врагов своих, благочестивый царь возымел счастливую мысль найти тот самый крест, на котором был распят Господь наш Иисус Христос. С этою целью отправилась в Иерусалим благочестивая мать благочестивого царя, царица Елена. Немало усилий стоило ей исполнить поручение своего сына. Прошло уже почти триста лет со времени распятия Христова, и все это время крест был скрытым в неведомом для христиан месте, поэтому не знали, где и искать его. Царица за разъяснением дела обратилась к евреям — старожилам города, которые, по преданию, знали место, скрывавшее величайшую святыню христианскую, но намеренно молчали об этом. После долгих увещаний и угроз, один из них указал, наконец, место, где было зарыто в землю древо креста. На этом месте находился языческий храм в честь Венеры, построенный императором Адрианом. Храм разрушили, камни и щебень раскидали и в восточной стороне от Голгофы вырыли из земли три креста. Ясно было, что один из этих крестов был крест Христов, а другие два принадлежали распятым вместе с Ним разбойникам. Но нужно было определить, который же из них есть именно крест Христов? Бывший в то время иерусалимский патриарх Макарий употребил для этого достойное истинно верующего христианина средство. Проносили мимо гроб умершего, — и вот, по преданию, патриарх велел остановить гроб. На труп умершего были возлагаемы один за другим вырытые из земли кресты, и, когда возложен был на него крест Христов, умерший воскрес. Все это происходило при громадном стечении народа. Царица, вельможи и патриарх в благоговейном трепете поклонились животворящему кресту Господню и облобызали его. Того же хотело и все множество народа, но при тесноте и давке желание это оказалось неисполнимым. Тогда попросили патриарха сделать по крайней мере так, чтобы крест Господень виден был всем. Для исполнения этого благочестивого желания народа патриарх стал на возвышенном месте и там воздвизал, поднимал вверх крест Христов, а народ поклонялся ему с возглашением: «Господи, помилуй». Это-то самое событие, братие, происходившее назад тому более полуторы тысячи лет в Иерусалиме, и воспоминается ныне и называется Воздвижением Честного и Животворящего Креста Господня.
Подобно древним счастливым нашим братиям-христианам, бывшим очевидцеми и личными свидетелями названного события и поклонявшимся подлинному животворящему древу крестному, и мы, возлюбленные братие, поклоняемся ныне кресту и призываемся к прославлению воскресения Христова, как поется в слышанной нами уже несколько раз умилительной церковной песни: Кресту Твоему покланяемся, Владыко, и святое воскресение Твое славим! Таким образом, соответственно основному смыслу этой церковной песни, наше участие в нынешнем священном торжестве должно выражаться поклонением кресту.
В чем же должно состоять это поклонение?
Поклонение кресту не должно, конечно, ограничиваться одним только внешним преклонением колен пред крестом и лобызанием его. Крест предлагает нам Церковь для чествования с тою, конечно, целью, чтобы напомнить нам о кресте голгофском, оживить в нашем сознании те страшныя и невыразимыя человеческим языком мучения, которыя претерпел на кресте за род человеческий Господь наш Иисус Христос. Для этого и в нынешнем евангельском чтении, которое мы только что слышали, предложен нам рассказ о последних часах страдальческой жизни Господа на земле, рассказ очевидца — ученика, егоже любляше Иисус. Рассказ этот, без сомнения, твердо напечатлелся в вашей, братие, памяти, а потому мы не будем возстановлять пред вами его содержания, в целом его вид. Но считаем нужным для своей цели остановить свое и ваше внимание на некоторых обстоятельствах, сопровождавших распятие Господа и последние часы Его многострадательной жизни на кресте голгофском.
Последуем, братие, своею мыслию вместе с рассказчиком-евангелистом за Господом нашим на Голгофу. Божественного Страдальца обнажили и исполнили над ним страшный приговор. И пропяша Его. И вот пред нами предносится такая картина; облитый текущею из гвоздиных ран кровию, с поникшею от тяжести головою, в величественном молчании возвышается распятый на кресте между двумя разбойниками, Божественный Страдалец, Господь наш Иисус Христос. Пред Ним разнообразная толпа. Можно было подумать, что вид праведного Страдальца возбуждает в ней чувства сожаления и сострадания. Ничуть не бывало! Часть этой толпы, привыкшая видеть страдания человеческия, с полным равнодушием присутствовала при последних страдальческих минутах жизни Господа. Это были Римские солдаты, которые тут же делили между собою одежды Христовы и бросали из-за них жребий. Но это были только хладнокровные зрители по обязанностям службы. Другие же, напротив, — и таковых было в праздной толпе большинство, — с каким-то злорадством созерцали мучения Божественного Страдальца и старались даже усилить их своими язвительными насмешками, наглыми ругательствами и безчеловечным издевательством. Они, проходя мимо креста, кивали главами своими и смеялись над Умирающим, говоря: «Других спасал, а Себя Самого не может спасти. Если Он Царь Израилев, пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него» (Матф. 27, 42). Жестокие безумцы! Это, вероятно, были те из старейшин Иудейских, которые и при жизни все требовали от Господа знамений Его Божественного посланничества и по слепоте своей не замечали того, что совершалось всенародно: прокаженные очищались, слепые прозревали, хромые ходили, мертвые воскресали... Они и теперь насмешливо требовали чуда, знамения... и в безумном неверии своем не уразумели, что пред ними совершается чудо чудес, знамение знамений, открывается тайна, от века сокровенная, тайна, которую издалеча духом провидел праотец их Авраам, — видел и возрадовался; а они видели эту тайну воочию, — и не усмотрели. Эта жалкая, бездушная и безсердечная толпа дрогнула только пред страшными знамениями небесными. Окаменелое сердце человеческое сохраняло хладнокровное равнодушие, но вместо него заговорила бездушная природа. Земля затряслась под ногами безумцев, солнце померкло над их головами, тьма покрыла их слепотствующия очи, камение распались, завеса церковная раздралась надвое от верхнего края и до нижнего, многие воскресли и вышли из гробов своих. Тут только безумцы встрепенулись и пошли домой в страхе, биюще перси своя... (Лук. 23, 48).
Неужели же не было на Голгофе сочувствующих, сострадающих Божественному Страдальцу? Где же были родные, близкие и знаемые? Стояху же вси знаемии Его издалеча, зряще сия, говорит евангелист Лука (Лук. 23, 49). Евангелист Иоанн и другие называют их по имени. Это были: Мария, матерь Иисуса, Мария Магдалина, Мария, жена Клеопова, мать Иакова и Иосии, и Саломия, вдова Зеведеева. Был здесь и евангелист Иоанн. Они стояли издалеча. Это не значит, конечно, что они далеки были от сочувствия Божественному Страдальцу. Нет, они старались быть вдалеке от пошлости людской, вдалеке от этого безсердечия, от этой безсмысленной злобы и возмутительного равнодушия, какими рисовалась сновавшая взад и вперед на этом великом историческом позорище праздная толпа. Но они были близки сердцу Умирающего, и Он Сам был близок для них. Молчаливый и спокойный в отношении к издевательствам и насмешкам, Иисус не спускал глаз с этого небольшого кружка любимых Им людей. Для них Он нарушил Свое величественное молчание. Иисус же, видев Матерь, говорит евангелист, и ученика стояща, егоже любляше, глагола Матери Своей: жено, се сын Твой. Потом глагола ученику: се Мати твоя. И от того часа поят Ю ученик во свояси (Иоан. 19, 26-27). Это завещание Божественного Сына Своей Матери было последним для Нея Его словом на земле. После этого Он вскоре, преклон главу, предаде дух (Иоан. 19, 30).
Такова предносящаяся пред нами картина Голгофского страдания! Но, братие мои, на Голгофе же совершился суд над всем человечеством. Безгрешный Богочеловек приял осуждение смертное за грешный род человеческий, и в этом осуждении и сопровождавших его обстоятельствах человечество выставило на всемирное позорище как нельзя яснее все свои отталкивающия темныя свойства. Пред нами проходят и холодное равнодушие, и безсердечие, и злоба, и ненависть там, где должны были бы проявиться любовь, сочувствие и сострадание, где должны были бы литься слезы, вызываемыя мучениями невинного Страдальца.
Не будем, впрочем, очень строги к тогдашним людям. Люди, как люди, почти всегда и везде одинаковы. Обратим лучше внимание на себя и посмотрим, не похожи ли и мы на этих столь злых и столь ужасных людей? Не бывает ли чего-либо подобного и у нас и с нами? Вот и пред нами крест, образ креста голгофского, выставленный для чествования и поклонения. Невидимо присутствует здесь и Сам Божественный Страдалец, давший в снедь верным Свою плоть и кровь в таинстве Евхаристии. А мы, братие, не напоминаем ли собою чем-либо праздной толпы, бывшей на Голгофе? Не будем уже говорить о том, что мы своими греховными действиями, своим греховным настроением снова каждый раз распинаем нашего Искупителя, растравляем Его раны. Может быть, вы удивитесь, если мы скажем, что и в наше время и у нас постоянно точь-в-точь происходит то же самое, что происходило тогда на Голгофе. Правда, мы осязаемым образом не распинаем Христа, не киваем главами своими и не издеваемся над Ним непосредственно. Но вспомните, братие возлюбленные, что Христос есть Глава Церкви, Глава верующих христиан, а верующие суть Его члены. Болят члены, болит и все тело. Все несчастия, все бедствия, горе и страдания, испытываемыя верующими, членами Церкви, должны отзываться и отзываются на Главе ея. Всякую милость, всякую помощь, оказанную бедняку, сироте, или больному, или темничному узнику, точно так же и противныя сему действия, Господь относит к Себе. Понеже сотвористе единому сих братий Моих меньших, Мне сотвористе, скажет Господь на страшном суде милостивым и сострадательным, и наоборот: понеже не сотвористе единому сих меньших, ни Мне сотвористе (Матф. 25, 40. 45), скажет Он жестоким и немилосердным. Следовательно, если мы с хладнокровием проходим мимо страждущих своих братьев; если мы из несчастия человеческого делаем предмет своих праздных разговоров и пересудов; если мы, всегда пресыщенные и довольные, начнем обвинять просящего милостыню бедняка в тунеядстве, мы тогда совершенно напоминаем собою тех, которые и на Голгофе кивали головами своими и смеялись над страдающим Христом. Если же мы не хотим походить на этих ужасных людей, — будем отзывчивы к несчастиям ближних наших.
Нет нужды, конечно, доказывать вам, возлюбленные братие, что между всеми бедняками и несчастными должны возбуждать особенное наше сочувствие увечные и раненые воины, которые «за Веру, Царя и Отечество» проливали кровь свою, которые полагали за благо братий своих свою собственную жизнь и в войне с неприятелями получили увечья, лишившия их возможности прокармливать себя и свои семейства. К чести христианских обществ надобно сказать, что в этом направлении христианская благотворительность сделала весьма многое. Кто не знает прекраснейшего учреждения — Общества Красного Креста? Не наше дело рассказывать здесь историю возникновения и развития этого Общества. Это — дело светской речи, а не церковного слова. Мы укажем только на цель и задачи этого Общества. Цель его прекраснейшая, благороднейшая и, если можно так выразиться, христианнейшая. Оно не только употребляет все возможныя средства к облегчению страданий раненых во время войны, но принимает попечение об них и семействах их и после, во время мирное. Оно даже расширяет свою задачу еще далее, принимая на себя участие в сборе пожертвований для помощи всем вообще пострадавшим в каких-либо общественных бедствиях. Что может быть прекраснее этого? И христианская обязанность каждего из нас всеми мерами и средствами помогать этому Обществу в достижении его целей. Непосредственное, деятельное участие в делах этого Общества не для всех доступно, да это и невозможно. Но каждый из нас может принести ему великую услугу вещественными и денежными пожертвованиями. Принесем же, братие, посильную лепту на облегчение тяжелого положения бедняков, призреваемых Обществом, отрем слезы у их жен и детей и сродников, и у них самих. Это будет самым лучшим выражением нашего участия в нынешнем празднике, знаком нашего нелицемерного поклонения кресту. Крест есть знамение голгофского страдания, знак Общества — красный крест есть знамение тяжелых, кровавых страданий человеческих. Кто не хочет причислить себя к грубой и бездушной толпе, бродившей мимо креста Христова на Голгофе, тот, конечно, со всею охотою даст свою лепту и благороднейшему Обществу Красного Креста. Аминь.
14 сентября 1883 года.